Зет - Косов Илья

— Угум, тогда я пойду…

— Иди-иди.

Действительно… дерьмо. И голова трещит пуще прежнего, вот ведь… И надо ж было умудриться свалиться со стремянки! Пять лет комы, а ты эти в белых халатиках еще говорят, что повезло, тьфу! Хах, повезло… И с памятью что-то не то в последние дни. Последствия комы? Или совсем уж старый стал?

Да и кома эта… странная. Будто длинный сон видел, но, как и полагается сну, ни черта не помню! Обрывки одни… И книжку эту прочитал, так и вовсе стало казаться, будто о ней я сон и видел. Чудеса, да и только.

Глава 12 Проснись и пой

Дни в больничной палате текли ужасающе медленно, а всё из-за того, что заняться было нечем. Для человека занятого, суетного жизнь пролетает с бешеной скоростью, а вот лодыри и любители отлеживаться в постели могут в полной мере оценить безмятежность времени в купе со всеми «радостями» жизни. К последним я себя, конечно, не причисляю, обо мне всегда говорили, как о человеке деятельном, но эта больница… она убивает.

Телевизор сломан, пачка газет в угле уже затерта до дыр, да и выпуски это десятилетней давности, и из всех развлечений остается наблюдение за опадающей листвой через окно и не слишком интересного содержания книжка трёхтомник, которую я уже успел прочесть на свою голову. По натуре своей я отнюдь не романтичен, поэтому удовольствия в разглядывании оконной рамы не нахожу никакого, вот и остается лежать, уставившись в потолок больничного цвета и прокручивать самые разнообразные мысли в голове.

Например, сожалеть о том, что пять лет назад мне оставалось проработать всего два месяца до законной пенсии, и вот что теперь с ней будет… Непонятно. Еще можно поволноваться о начавшихся проблемах с памятью. Нет, жизнь свою я помню довольно хорошо, родился, учился, работал, женился — это всё есть. Но вот это назойливое ощущения того, что я что-то да позабыл, никак не отступает.

В палату постучались, и, не дожидаясь моего ответа, в комнату вошла низенькая медсестра, у которой под головным убором проглядывалась копна седых волос. Вот уж не повезло бедняжке, такая молодая, а уже… эх. На бейджике красовалось её имя, выведенное большим жирным шрифтом — «Марина».

Девушка молча прошлась по палате, проверила показания приборов, приоткрыла окно, взяла что-то с тумбы и отправилась обратно на выход. Вот ведь чудная, ни здрасьте, ни до свидания! Посетовав на отсутствие манер, я принялся опять разглядывать потолок, но тут до меня донеслась тихая фраза из-за дверной щелки — «Значит, ты сдался?». Вот уж порадовала старика! Зашла тут вся такая, еще и говорит такое. Как же, «сдался»! Хрен вам, сейчас отлежусь, пройду реабилитацию и будут бегать в припрыжку пуще вашего!

На следующий день ко мне заглянул мой давний товарищ. Сначала я его даже не узнал! Старик Борис скинул годков так десять, во чудеса… От побелевших локонов не осталось и следа, теперь его голову покрывала шикарная русая шевелюра, морщинки разгладились, да и в общем выглядеть он стал посвежее.

— Ну ты даешь, Боря! Помолодел, жену что ли нашел?

— Да какой там… Знаешь же, как у меня с этим… — грустно улыбнувшись, отвечал Борис.

Даа, у Бори судьба не завидная. Женился в одно время со мной, детей родил, помню еще как бегали они в парке у нашего завода. И жена красавица… А потом попал Борис под сокращение кадров — противное слово, и ведь не говорят «увольнение», придумали покрасивше, чтоб народ не пугать. В общем, лишился Боря работы, образование у него никакущее было, вот и ходил по собеседованиям пару месяцев… пока жена от него не ушла, забрав детей в придачу. Нашла себе богатого красавца из Литвы и полетела к нему домой. Только не долетела… Говорят, двигатели отказали, и рухнул самолет с двумя сотнями пассажиров на борту. Боря так и не оправился, всё говорит, мол он их и погубил…

— Ты сам-то как, фюрер? — назвал он меня по прозвищу, а всё потому, что фамилия моя — Зейман, и сколько раз им не говори, что происхождение у неё славянское (когда-то в интернетах вычитал), так ведь не слушают. — Я вот тебе почитать принёс, небось помираешь со скуки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да, скука она такая… Ну, ничего, меня внучата время от времени развлекают! А твой подопечный там что? Уж, хех, пять лет о нём не слыхал. — лицо Бори сделалось мрачным, и он нехотя начал рассказывать.

— Парень-то он толковый, еще и «учителем» зовёт, чего еще желать. Да вот только несчастья на него напали, черная полоса началась, чтоб её… И поплыл парень, а у него в роду еще шизофреники были, вот и… эх. Сейчас постоянно ходит по психиатрам.

— Не свезло, что тут скажешь…

— Ну-с, я, пожалуй, пойду! Тебе не хворать, а мне еще к соседке Алиске зайти надо, она ведь одна совсем и с палисадником своим не справляется. Уж целый ботанический сад высадила! — Боря попрощался и ушёл, а в палате снова воцарилась тишина, которую время от времени разбавляло механическое «пиканье» приборов.

Я вновь задумался, а в коридоре тем временем стал раздаваться отчетливый стук каблуков. Стук этот, казалось, стал звучать прямо в голове, так что с каждым шагом непонятная дрожь шла по телу. Что-то мне поплохело не на шутку… Звуки вдруг слились в один ком, что-то звенело, жужжало и шипело, как сломанное радио или рой саранчи над полями, в общем хрен разберешь. Шум этот был настолько сильным, что заглушал всё остальное, так еще и голова от него буквально раскалывалась. Но стук каблуков за дверью я по-прежнему слышал…

Пока я корчился от боли в попытках нажать на кнопку вызова медперсонала, дверь отворилась, и там стояла она — вчерашняя медсестра, Марина. Вот свезло, и вызвать никого не пришлось… Хотя на эту девушку у меня надежд не много.

Она опять безмолвно прошлась по комнате, не сказав ни слова и не обратив на меня никакого внимания, а после уселась на стул рядом с кроватью.

— Понравилась книга? — спросила она голосом тихим и с небольшой хрипотцой, странно, но голос её согнал весь шум на нет.

— Книга? — сумел я лишь вымолвить, когда пришёл в себя. А Марина покосилась на книжку с красным кругом на обложке, что лежала на тумбе рядом. — Аа, да куда там! Я, конечно, поддерживаю начинающих авторов… Но вот за ЭТО еще и деньги платить! Увольте!

— Что не понравилось?

— Ты от меня рецензию ждешь? Хах, да тут целый список, начиная от полной необразованности автора в деталях средневековья, ограниченным словарным запасом, заканчивая абсолютно невнятным финалом. Где это видано, чтоб история вот так заканчивалась?! Хотел удивить, так удивил… в плохом смысле слова.

— Какой бы вы хотели финал?

— Да там всё с середины менять надо! — постепенно я втянулся в разговор, позабыв и о шуме, и о головных болях. С девушкой этой почему-то было приятно общаться, будто я знавал её уже лет десять. — Главный герой ведь сам говорил, что глупым он был больно и силой своей упивался. Автор же позиционировал его, как сугубо целеустремленного человека, а вышло всё… как вышло. Не маялся бы, извините, фигнёй, всё б получилось, а так… Не герой, а одно название! У него ж такой потенциал, столько возможностей, а автор на подарки не скупился! Показал, конечно, что не всё так просто достается, но всё же…

— Теперь ты ПОНЯЛ ОШИБКУ СВОЮ, ВОИН? — голос девушки вдруг странным образом разделился на сотни и сотни совершенно разных, они звучали не единовременно, постоянно то опережая друг друга, то запаздывая. Голоса те были так проникновенны, что достигали самой глубины души. Откуда-то вдруг закрался страх, и при взгляде на девушку меня охватывала дрожь. От испуга я схватился за поручень и чуть не упал с кровати, так как тот тут же осыпался прямо у меня в руках.

Чертовщина какая-то! Что вообще твориться?! Может, я еще сплю? И всё это происходит в коме? Тогда уж больно сон реалистичный! Приборы горели всеми цветами радуги, пищали, звенели и дребезжали. Подставки под ними, шкафы, тумбочки, подоконник и стекла стали сереть и обращаться в пыль. Вскоре и стены с потолком осыпались, вот только за ними были не другие палаты и больничный коридор, а огромнейшее бескрайнее пространство, что по виду своему напоминало космос, полный тысяч и миллионов звезд. Меня так заворожило сие действо, что я даже забывал пугаться и удивляться… До того момента, как моё собственное тело пошло по швам.